Газета Держава 

Ликвидаторы стратегического назначения

№43(839)     27 октября – 2 ноября 2017 г.                                 25 Октября 2017 

Недавно в Музее ракетных войск стратегического назначения, размещенном в пгт Побугское Голованевского р-на Кировоградской обл., ветеранская организация РВСН провела весьма примечательный «круглый стол». Представители некогда третьего по мощности ракетно-ядерного потенциала, ликвидированного с принятием ряда международных соглашений, в том числе Будапештского меморандума, вновь призвали мировое сообщество и гарантов безопасности Украины добросовестно отнестись к выполнению взятых 23 года назад обязанностей.

«Скальпель» для США

Прежде всего отмечу, что когда-то статные и молодые офицеры, а теперь пожилые, но не менее активные отставники буквально фонтанировали историями, о которых вряд ли могли что-либо рассказать даже дома. Много говорили о Карибском кризисе — в октябре исполняется 55 лет с начала известной операции «Анадырь».

Занимательным оказался и рассказ председателя Всеукраинской организации «Союз ветеранов РВСН Украины» генерал-майора в отставке Николая Филатова (в 1990—1994 гг. — командир 46-й ракетной дивизии, в состав которой входило 9 ракетных полков, затем первый замкомандарма, главный инспектор Минобороны). Особенно интересны его воспоминания о посещении позиции дивизии, где сейчас музей, в марте 1994-го министром обороны США Уильямом Перри. Комдив устроил ему экскурсию и провел к командному пункту на 12-м этаже под землей.

Отметим, что из шести дивизий РВСН, ликвидированных в Украине, 46-я была самой мощной. Только в первом ракетно-ядерном ударе к целям стартовало в среднем 700 ядерных блоков. И когда Филатов в подземелье КП озвучил Перри возможности части, тот очень удивился, в частности, скорости действий боевого расчета ракетчиков.

— Тогда была задача «выбить» в обмен на самый масштабный в истории акт разоружения средства у США на жилье нашим военным, — вспоминает Николай Михайлович. — Перри ведь не имел полномочий непосредственно решать этот вопрос. И тогда на заслушивании в Сенате он обосновал предоставление таких денег. В качестве аргумента привел мои слова, что у украинского генерала и его подчиненных не дрогнет рука при запуске нацеленных на объекты в США «Скальпелей» (межконтинентальные баллистические ракеты РС-22 с общей мощностью боезаряда 5,5 мегатонны. — Авт.).

Правда, удалось тогда получить только четверть от реальной потребности. Но и на том спасибо. Канули в Лету части, ядерные арсеналы, центры подготовки специалистов редких профессиональных профилей. Конечно, «посыпалась» и инфраструктура, создаваемая вокруг тех частей.

Остались без работы тысячи жителей военных городков, в основном расположенных вдали от крупных населенных пунктов. К примеру, в Новых Белокоровичах Житомирской обл., городке на 3,5 тыс. населения (здесь размещались штаб дивизии и пусковые шахты с ракетами РС-20), нет ни одного предприятия. Люди выживают благодаря тому, что заготавливают грибы и ягоды или трудоустроились за несколько километров от дома.

— Сначала нам даже обещали сохранить 3—4 полка. Но не в ядерном оснащении, — говорит Николай Филатов. — Я был участником определенных разработок по РС-22, неоднократно выезжал в КБ «Южное», где с конструкторами обсуждал возможность оснащения ракет современными обычными средствами поражения, мало уступающими по эффективности ядерным. Расчеты показывали, что отечественные специалисты максимум за полгода разработали бы оригинальные системы боевого управления.

Но все решили политики. Уверен: такую конфигурацию ракетного «щита» Украина смогла бы содержать, что оправдало бы себя во время известных событий в Крыму и на востоке нашей страны. Вероятно, это изменило бы в нашу пользу ход истории. А теперь вот что имеем: минимум шесть детей и внуков ветеранов РВСН погибли в АТО. И мы, люди, которые своими руками создавали, а потом уничтожали ракетно-ядерное вооружение, вправе призвать подписантов Будапештского меморандума следовать нормам, под которыми их лидеры давали официальные обещания.

И здесь есть еще много проблем, требующих решения. Одна из них — до сих пор не переработаны 2,5 тыс. т. твердого ракетного топлива от РС-22, хранящегося на Павлоградском химзаводе. США давали на это дело деньги, но при условии, что топливо уничтожат путем сжигания. К счастью, Украина на такой шаг не пошла, ведь там и без того непростая экологическая ситуация. Пока же завод перерабатывает около 150 т ракетного топлива в год на промышленную взрывчатку.

Смертельное испарение

Украинцы немало знают о ликвидаторах последствий аварии на ЧАЭС, а вот о ракетчиках-ликвидаторах мало что известно. Они оказались в информационном вакууме. Эту проблему поднимают ветераны РВСН Украины.

— Служба наша отличалась напряженностью даже в повседневной жизни, — продолжает Николай Филатов. — Офицеры боевого пуска дежурили глубоко под землей, заступая на 3—4 суток. За смену так уставали, что даже доходило до проблем с мужской кондицией. Поэтому и семьи распадались. Я сам дважды проходил полное обследование в научно-исследовательском институте. Исследования показывали: в конце дежурства обычно заметно падала температура тела, уменьшались пульс и артериальное давление. Кое-кто испытывал психологический стресс, долго находясь только с одним напарником. Нам даже разработали комплекс упражнений, которые рекомендовали выполнять в условиях изрядной тесноты каждые два часа. Конечно, не все находили волю заставить себя их делать.

Сроки и графики ликвидации ракетно-ядерного оружия никто с военными особо не согласовывал. Политики согласились без всесторонних технологических расчетов с поправкой на множество нюансов. Поэтому интенсивность, например, деактивации оказалась просто огромной.

— Я тогда командовал дивизией, — продолжает собеседник. — Мы отстыковывали головные боевые части ракет почти каждый день. Ответственную работу выполняли исключительно ночью. Отстыковки, как и движение колонны с тем добром, контролировать имел право только я или мой заместитель. То есть на сон фактически наложили вето. А это физиологически непросто.

Не менее напряженным этапом стал слив компонентов ракетного топлива. Ребята работали только в средствах защиты, потому что характеристики упомянутого топлива были практически идентичны боевым отравляющим веществам. Несимметричный диметилгидразин — чрезвычайно токсичный и мутагенный. Одна десятитысячная миллиграмма на литр воды — такая верхняя его граница безопасной концентрации! Убить могла даже не капля, а незаметное испарение. И с этим веществом имели дело ракетчики. Поэтому среди них высокая заболеваемость, многие умерли в относительно молодом возрасте, некоторые не дожили и до 50.

Ликвидаторам приходилось работать не по 4—6 часов, как указывали регламенты, а и по 12—14. Поджимали сроки и не только. Средний возраст уволенных офицеров, когда расформировали 43-ю ракетную армию, составлял 35 лет. В период ликвидации заболеваемость выросла в 5—6 раз, а через несколько лет — в 8. Тогда даже созвали правительственную комиссию, которая решала вопрос пересмотра графиков работ. Но рекомендации военных и медиков не учли. Сейчас ветераны тех событий — отчасти инвалиды или стоят на пороге этого статуса.

Николай Филатов на завершающей стадии процессов участвовал в разработке закона о предоставлении официального статуса «ликвидатора ракетно-ядерного оружия». Закон должен был обоснованно и справедливо дать им блок соцгарантий — таких, как и ликвидаторам-чернобыльцам. Но вопрос завис на уровне политических обещаний. В общем, максимальное количество бывших ракетчиков-ликвидаторов в Украине, по мнению председателя ветеранской организации, не превышает 3 тыс. человек. К сожалению, до сих пор не существует их официального реестра. Правда, в военном госпитале в Ирпене в разгар ликвидационной кампании они проходили реабилитацию, но на том их «привилегии» и закончились. Этих людей с каждым годом становится все меньше.

Паноптикум «холодной войны»

А теперь расскажем, чем живет ныне уникальный и единственный в мире Музей ракетных войск стратегического назначения, базой для которого стали когда-то действующие позиция и командный пункт комплекса ОС (одиночный старт) 46-й ракетной дивизии 43-й ракетной армии. За 16 лет в музее побывали почти 130 тыс. посетителей.

Примечательно, что в музее смогли трудоустроиться некоторые офицеры бывшей 43-й ракетной армии, несшие здесь боевую вахту в 1989—1999 гг. Отставники содержат оборудование и механизмы в рабочем состоянии, следят за экспонатами, трудятся гидами. Ничего особенного: они рассказывают о своих буднях и технике, с которой породнились во время службы. Но у каждого из туристов или гостей комплекса масштабы задач ракетчиков, использованные здесь достижения науки и возможности передовых и по сей день технологий вызывают неподдельные удивление и восхищение.

Нечто похожее пришлось испытать и автору этих строк, побывавшему в данном музее артефактов «холодной войны» площадью 13 га. Фактически это демилитаризованная боевая позиция ОС с шахтно-пусковой установкой (ШПУ) и командным пунктом (КП), где сохранено наземное оборудование (холодильный центр, энергоблок, караульное помещение с автоматизированной системой охраны) и вспомогательные механизмы. Заметим, что соседние ШПУ взорвали, а единственную, оставленную для музея, американцы попросили залить до уровня 25 м бетоном. Ради туристов на территории позиции размещена экспозиция специальной ракетной техники, образцы артиллерийского вооружения и бронемашины.

20 минут до апокалипсиса

Еще издалека встречает гостей музея величавая «фигура» межконтинентальной баллистической ракеты РС-20В «Воевода», которую натовцы назвали «Сатаной». Невольно останавливаешься у нее и словно цепенеешь. Как же трудно отвести взгляд от гигантского вместилища колоссальной энергии, способной превратить в пепел несколько городов-миллионников! Сколько интеллекта, человеческих судеб и ресурсов положено, чтобы создать эти фантастически разрушительные и ультрадорогие системы вооружения.

Примечательно, что боевую стартовую позицию оставили такой же, какой она была в действующем ракетном полку. Она включает жилую и боевую зоны. В последнюю входил холодильный центр (огромный кондиционер), подземный защищенный командный пункт, ШПУ, караульное помещение и энергоблок. Из одного КП управляли 10 пусковыми установками, расположенными за 10—15 км друг от друга. Отсюда теоретически могли поразить практически любую точку в мире трехступенчатой твердотопливной ракетой 4-го поколения весом 104,5 т. Площадь поражения ее боевой частью составляла 200 тыс. кв. км (почти треть территории Украины). Подлетное время до США — 20—26 мин.

Примечательно, но входить в караульное помещение можно лишь через люк, два офицера смены несли боевое дежурство, постоянно находясь внутри сооружения. Уверенности воинам добавляла башенно-пулеметная установка на крыше (пулемет ПКТ). К тому же каждая стартовая позиция находилась под автоматизированной системой охраны и обороны. Ее изюминка — поле, «усеянное» минами направленного действия с поражением до 50 м. Когда на пульте бойцы видели начало вражеского наступления в определенном направлении, оператор дистанционно подрывал одну или несколько мин, чтобы не допустить противника к позиции. А еще в состав автоматизированной охраны входили чувствительные сейсмодатчики, системы радиолучевого выявления «Пион-Т» и приближения на расстояние до 2 м («Радиан») и очень опасный электрозабор — изделие под названием «сетка П-100» (ток 800, 1100 или 3 тыс. вольт в зависимости от оперативной обстановки).

Об особенностях бывшей шахтно-пусковой установки — высокозащищенной фортификации глубиной 35 м — рассказал бывший ракетчик Виктор Ксензов. Он отметил, что это сооружение могло выдержать прямое попадание ядерной бомбы. Ведь вес своеобразного защитного колпака над установкой составляет 121 т. Похожим образом защищена и конструкция шахты командного пункта глубиной 40 м. КП — 33-метровый металлический контейнер весом 125 т, имеющий 12 отсеков, начиненных разнообразной аппаратурой. Командный пункт мог автономно функционировать полтора месяца.

— Потребность разнообразить наши услуги заставляет придумывать что-то интересное для посетителей, — рассказывает Виктор Николаевич. — К примеру, в позапрошлом году открыли новый маршрут, на который существует постоянный спрос. Мы катаем желающих на легендарном танке ИС-3 1947 г. выпуска. Довольно интересна история, как этот ИС попал в музей. Более полувека он простоял на постаменте в Константиновке Донецкой обл. Сепаратисты в 2014-м его сняли и гоняли на нем по Краматорску и Донецку. В YouTube есть несколько видеороликов по этому поводу. А вот когда наши войска отбили его, то сначала танк отправили в Киев, а затем — к нам. Впоследствии пришла идея полностью восстановить и доставить машину в музей.

Служба в таком наполненном секретами месте накладывала определенный отпечаток на тамошних военных. И касалось это как офицеров, так и срочников. Мой гид с улыбкой вспоминает, как его подчиненные солдаты и сержанты горько жаловались, что им приходится ехать домой без единой фотографии и дембельских альбомов. Снимать тут было категорически запрещено.

Наконец, спускаемся в тесном лифте в главный зал — 11-й отсек командного пункта. Впечатление, словно находишься на подводной лодке. Заходим внутрь, антураж спартанский. С первого взгляда на мониторы и панели приборов сразу понимаешь: Советский Союз в конце своего бытия уже безнадежно отставал от Запада в разработке электроники. Здесь можно еще раз убедиться и в том, насколько тогда не заботились о комфортности рабочего места военного человека. По крайней мере когда попробовал себя в роли первого номера, именно об этом и подумал. Хотя определенные показатели КП таки поражают. К примеру, восемь блоков аккумуляции холода с намороженными 37 тоннами льда образовывали гигантскую систему кондиционирования, а 320 электроаккумуляторов обеспечивали длительную автономию от внешнего электроснабжения.

Пролог карибского кризиса

Интересной оказалась встреча с одним из посетителей музея, бывшим офицером 43-й ракетной армии Анатолием Горюновым из Сум — участником суперсекретной операции «Анадырь». В 1962-м Анатолий Семенович был старшим техником 2-го машинного отделения, готовившего двигатели ракеты к работе. Так случилось, что молодого лейтенанта привлекли к проведению самого необычного в истории скрытного морского перемещения войск.

Через Атлантику к берегам Кубы на кораблях шли укомплектованные боевые части, имеющие ядерное оружие: атомные авиабомбы, баллистические ракеты средней дальности, тактические ракеты «Луна», «Сопка» и фронтовые крылатые ракеты. Тогда удалось обмануть американцев и под прикрытием перебросить из Украины (в основном загрузка происходила в спецпорту «Октябрьск») на торговых судах почти 51-тысячный военный контингент на Остров свободы.

Операцию назвали «Анадырь» (главный разработчик — маршал Иван Баграмян) потому, что усилиями спецслужб (в частности, хорошо сработала резидентура КГБ) у Пентагона и ЦРУ создалось впечатление, что СССР планирует какие-то агрессивные действия вокруг Аляски. О материальной базе таких опасений позаботились «люди Кремля» в Вашингтоне. Это стало своеобразным отвлекающим маневром, чтобы как можно дольше оттянуть во времени разоблачение совместных планов Москвы и Гаваны. Так разгорелся Карибский кризис. Хрущев с Кеннеди впоследствии договорились, и через три месяца Горюнову с коллегами пришлось возвращать подразделения и технику (почти 230 тыс. т) домой. Эта операция обошлась СССР в несколько миллиардов долларов.

Справка «2000»

Несимметричный диметилгидразин (гептил) — компонент ракетного топлива. Ядовит и токсичен. Наиболее опасно вдыхать его пары. Это вызывает кашель, боли в груди и даже может привести к потере сознания. Он поражает все системы человека: иммунную, сердечно-сосудистую, лимфатическую и нервную, желудочно-кишечный тракт, печень, кожу, а также вызывает нарушение репродуктивной деятельности и появление врожденных уродств. До 1991 г. гражданские лица, работавшие с гептилом, имели следующие льготы: 6-часовой рабочий день, отпуск 36 рабочих дней, выслуга лет, уход на пенсию в 55 при условии работы во вредных условиях в течение 12,5 лет, бесплатное питание и льготные путевки в санатории.

Богдан КАРПЕНКО